После того, как я сломал ноги (да, обе две; об себя), подумал, что не стоит столь слепо доверять такой травмоопасной профессии, как горнолыжный инструктор. Ну, и следуя очевидной логике, отправился на завод. Мама родная, зачем я только это сделал…
На производстве я провёл, без прикрас, просто незабываемый месяц. Эти почти двадцать долгих смен ещё будут являться мне в сновидениях, вновь и вновь загоняя в тупик немым вопросом: ну как так-то, ёпт? Но прежде, чем мы приступим к описанию заводских красот и чудес, расскажу всё же о главном, основополагающем качестве настоящего заводчанина.
Для этого мне понадобится Русик — мой напарник по лентопильным станкам. Как и я, Русик ощущал себя вольным соколом, отчего не задерживался на одном рабочем месте дольше месяца-двух. Несмотря на жену, малолетнего ребёнка, пару кредитов и весьма утомительные условия жизни. Не скажу, что Русик был бесконечно туп, жаден, прожорлив, ленив. Такого не было. Но к работе он относился с прохладцей. Наверное, так, как к ней и следует относиться, когда тебе платят не за выработку, а за время, проведённое внутри цеха.
Со временем-то у Русика и сложились воистину трудовые отношения. Каждый день, без опозданий и отмен, ровно в 15:45 над цехом разносилось его громогласное «ыыыых, бляяяя». И хоть в комментариях сей вопль и не нуждается, я поясню. Словно сигнальный колокол, возглас этот возвещал, что вялое течение рабочего дня уже изрядно Русику надоело. А значит, пора собирать вещички.
Об этом я их хотел рассказать. О внутреннем таймере, что щёлкает внутри каждого профессионала, и с удивительной точностью отделяет рабочее время от времени, когда нужно начинать шкериться. Ибо даже в трудовом кодексе записано: последний час с хвостиком необходимо посвятить перекурам, социальным сетям, уборной и разговорам с коллегами. А иначе случится профессиональное выгорание, и трудолюбивый, добросовестный работник отпилит себе палец.