Как-то в детстве за вечерним чаем взялся пересказывать родителям «Капитана Блада». Наверняка помните атмосферу этих книг: быстроходные корабли, ослепительное благородство, укромные бухты. Камзолы — непременно безупречные, а взгляды — усталые, но проницательные. Сверху это великолепие присыпано такой же занимательной лексикой: аркебузы, фрегаты, корсары… А где корсары, там, конечно, и шлюпы.
Так вот. Под впечатлением от очередной главы я и начал рассказ. Непременно желая блеснуть прихотливыми словечками. Вот, мол, статный капитан в чёрном, отливающим серебром костюме… И команда флибустьеров ему под стать. Клянусь честью, команда флибустьеров! Ну, и так далее.
Помню, мне и самому было неловко. Ну какие «флибустьеры», почему нельзя сказать привычным, естественным языком? Ну вот флибустьеры, клянусь громом. Кажется, на этом месте родители и заржали в голос.
Стоит признать, получилось обидно. Я аж слезу даванул. Типа, я тут душу изливаю, а они смеются. Хоть и сам понимал, что перегнул со спецэффектами. Что есть Чехов, Довлатов, Гоголь на крайний случай. Вот их языком и надо выражаться. А весь этот мальчишеский китч лучше оставить там же, где впервые сказанное матерное слово. В пустой комнате, когда убедился, что дома точно никого, и сперва шепотом, а потом всё смелее и громче крикнул:
— Б**дь. Б**дь! Х*й!!! Альков! Клянусь жизнью! Х*й! Золотоносные копи!
Вот так и читай потом про пиратов.